"Смерть Машеньки"

Матушке пришлось пережить еще одно тяжелое горе, а именно смерть Машеньки. Машенька мучительно и медленно умирала. Врачи находили у нее гангрену легких. Для всех окружающих было ясно, что она безнадежна, только матушка по обычному для близких к умирающих людей какому-то ослеплению, бывающему в это время, продолжала надеяться, что Машенька выживет и хотя нескоро, но все же поправится, так что ее смерть для нее была все-таки неожиданная.

24 июля (11 по ст.стилю) у меня был выходной день. И накануне 23 июля я, как обычно, поехала к матушке с запасом провизии для нее. На станции, к моему удивлению, меня встретила матушка. Она рассказала, что Машенька стала просить у нее шоколадку и так настойчиво, что матушка решила сходить на станцию купить ей шоколадку. Марина Станиславовна осталась посидеть с Машенькой, а Машенька, обычно не отпускавшая мать от себя ни на шаг, на этот раз отпустила ее за шоколадкой. Кстати, матушки встретила меня и помогла нести тяжелые сумки. Матушка рассказала мне, что на днях ей удалось причастить Машу. Она снесла ее на руках в церковь, и Машенька так хорошо себя вела в церкви, несмотря на то, что очень устала, так серьезно, как взрослая, причастилась, что даже священник, причащавший ее, изумился этой серьезности. Когда мы пришли домой, Машенька летела в забытьи, но услышав мать, она вскинула на нее свои большие синие глаза с длинными ресницами и спросила: «Шоколадку принесла?». Но когда ей дали шоколадку, она отвернулась и сказала со вздохом: «Пусть Коля ест, я не хочу».

В этот вечер Машенька очень долго не спала, она плакала, просила чего — то у матушки, ей, видимо, было очень плохо. Наконец уже после 12-ти часов ночи она стала затихать, и измученная матушка уснула крепким сном рядом со своей больной дочкой… Но на рассвете матушка вдруг проснулась, словно кто-то ее толкнул. Посмотрела на Машеньку: она лежала тихо, необычно тихо, не слышно было ее тяжелого дыхания. Матушка наклонилась над ней поближе: Маша была еще теплая, но уже не дышала. Радостная улыбка застыла на ее личике. Матушка вскочила, разбудила меня и Марину, и сейчас же взялась за работу. Она нагрела воды и сама стала обмывать и одевать Машеньку. Меня она тот час же послала в Москву сообщить всем толмачевцам о смерти Маши и сделать нужные покупки…

Отпевать Машеньку она решила не в Екатерининской пустыни, а в маленькой, приходской церкви Суханова, находившейся в парке. В этой церкви, раз в неделю, по праздникам совершались службы. Тут и причащалась Машенька. Матушка договорилась с местным приходским священником об отпевании, которое было назначено на следующий день, в субботу. Матушка решила не дожидаться третьего дня, ведь, Машенька была младенцем.

Вечером над Машенькой был совершен парастас. Машенька лежала на столе строгая и такая красивая, что трудно было оторвать от нее глаза. Матушка сама пела и регентовала неожиданно собравшимся хором из приехавших толмачевцев, сама читала канон… На следующий день вынос был в 10 часов утра. Собрались почти все толмачевцы. Юлия Васильевна и Александра Евгеньевна сплели большую гирлянду из васильков на гроб. Матушка Любовь прислала венчальную фату и велела ее непременно надеть на Машу, ведь она — невеста Христова. В церкви Машенька лежала вся украшенная цветами в подвенечной фате, такая серьезная и благоговейная, как будто она в последний раз слушала литургию так же, как слушала она ее в дни своей болезни. Всю обедню и отпевание, пел толмачевский хор, собравшийся почти полностью, а матушка регентовала. Она взяла в свои руки бразды правления, и священник, служивший в церкви один, без помощников, вполне подчинялся ей и делал только свои возгласы да читал ектеньи. Матушка сама читала семнадцатую кафизму и канон, и вообще весь чин отпевания младенцев, который так прекрасен по своей чудной поэзии. Я стояла недалеко от гроба Машеньки и отгоняла от нее мух. Я не могла оторваться от ее прозрачного, воскового личика, с длинными темными ресницами. Гроб из церкви, как и в церковь, несли на руках, несли по очереди толмачевцы, сменяя друг друга, несла и сама матушка. Всю дорогу, довольно длинную, до кладбища пели «Святый Боже», на кладбище была отслужена литийка, и Машенька опущена в могилку под кустом сирени.

Закрыли ее могилку сосновыми ветками, простились с нею и пошли домой. Там нас ждала Александра Евгеньевна, которая была оставлена матушкой дома для устройства поминок…
На поминках у Маши было 25 человек, все были мирны и радостны, той особенной духовной радостью о душе, уже вошедшей в царство небесное и освободившейся от земных скорбей.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление