“Ложная тревога”

Среди зимы 1926 года, когда я вернулась окончательно из Ленинграда, пришлось нам пережить серьезную тревогу за Батюшку, оказавшуюся, к счастью, ложной. Однажды, в пятницу вечером, я пришла ко всенощной. Сергея Михайловича не было (он не бывал по пятницам), матушка читала и пела на клиросе, но Батюшка, против своего обыкновения (он любил принимать участие во всенощных без Сергея Михайловича), не показывался на клиросе. Он исповедовал. По характеру возгласов, по звуку его голоса, я почувствовала, что не все благополучно, и есть что-то расстраивающее и смущающее Батюшку. Но что это было, я не могла узнать и со смутной тревогой пошла домой. На утро все выяснилось. Я узнала, что Батюшка ожидал ареста, и за него все очень боялись. Кто-то из прихожан будто бы видел фамилию батюшки в списке предназначенных к высылке. После обедни служили длинный молебен многим святым и особенно Анастасии Узорешительнице. Батюшка очень усердно молился, прибавляя к ектенье прошения об избавлении от уз и темницы. Толмачевцы ходили встревоженные, смущенные, а матушка Любовь уже совещалась с Александрой Евгеньевной о том, что Батюшке нужно экстренно шить теплое белье для высылки и собрать деньги на валенки. Эти деловые разговоры о валенках и белье очень смутили и расстроили меня, потому что это было похоже на то, как для больного еще при жизни его готовят гроб и заказывают могилу. Кроме того, я не понимала, какие причины побуждают так усиленно готовиться к высылке и так тревожиться. Идти домой, ничего не узнав, я не могла и осталась в храме убираться, чтобы хоть немножко поговорить с Батюшкой, когда все уйдут. Батюшка не спешил домой. Он исповедовал Наташу Казанскую. Я нарочно придумала себе всякие дела, чтобы подольше задержаться в храме и дождаться Батюшки. Наконец, он окончил и, как я ожидала, рассказал мне все, что произошло. Оказывается, вчера днем прибежала к Батюшке знакомая и сообщила ему, что кто-то видел его фамилию в списке лиц, назначенных для высылки. Конечно, Батюшка и матушка были очень встревожены.

Правда, было одно утешающее обстоятельство. Одна особа (сестра Елены Ивановны), которая ничего не знала об этой тревоге, вдруг попросила Елену Ивановну передать Батюшке, чтобы он ни о чем не беспокоился, потому что с ним ничего не случится, это сказал ей в сонном видении сам свт. Тихон. Эта женщина вообще была довольно странным человеком, у нее бывали видения, и она нередко удивляла окружающих своим ясновидением, так что слова ее не были пустыми, но все-таки было очень страшно. День, однако, прошел благополучно. Батюшка служил всенощную. Теперь оставалось самое страшное — ночь. Помню, я очень плохо спала ту ночь, то и дело вскакивала и клала поклоны за Батюшку. Наконец, наступило утро. В тревоге, с замиранием сердца шла я в храм. И чем ближе подходила к храму, тем страшнее мне становилось. Здесь ли Батюшка. Но он был в храме и служил литургию. Сразу отхлынули все ужасы, и я облегченно вздохнула, также облегченно вздыхали и все толмачевцы, слыша из алтаря спокойный и твердый голос Батюшки. Так, милостью Божией, тревога оказалась ложной и Батюшка остался с нами.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление