“Вдалеке от Дома”

Летом 1925 года Литературно-Художественный институт, в котором я училась, закрыли, часть студентов перевели в Московский Университет, часть — в Ленинградский. Я оказалась в числе переведенных в Ленинград. Я даже не могла представить себе возможным отъезд в другой город и стала подумывать, как теперь устроить «свою судьбу». Когда я рассказала отцу о том, что меня перевели в Ленинград, он спокойно сказал мне: «А почему бы тебе не поехать туда? Не бросать же учебу, когда до окончания остался только год». Это было в субботу.

Огорченная словами папы, я пошла ко всенощной и еще до начала службы успела все рассказать Батюшке в надежде, что может быть Батюшка поддержит меня, но Батюшка, выслушав мой рассказ, улыбнулся и сказал спокойно: «Значит, в Ленинград? Бог благословит. Будем теперь с тобой прощаться». Я была ошеломлена и ходила, как в воду опущенная. Только постепенно стала я привыкать к мысли об этой поездке как к неизбежному злу, и старалась отсрочить ее на возможно больший срок. И так протянула время до Покрова. Наконец, день моего отъезда был назначен на 15 (2-е октября). В Покров я причастилась св. Тайн. В день моего отъезда обедни не было, но накануне вечером Батюшка устроил вечерню с акафистом Покрову Божией Матери. Это была последняя служба, на которой я присутствовала. На душе у меня было тихо, и мне легко молилось под грустные напевы акафиста, который исполнялся нараспев. После акафиста Батюшка отслужил для меня торжественный напутственный молебен, предварив его несколькими напутственными словами с амвона, после которых мне стало неловко, что я уезжаю только на год, а не навсегда, слишком торжественны были проводы. Все толмачевцы очень сердечно прощались со мной, а на другой день (15 октября) часовв пять вечера я вырвалась из дома под предлогом отнестиоставшиеся у меня книжки Батюшке, а на самом деле, чтобыпроститься с ним. Когда я пришла, Батюшка был занят, и я прошлак матушке Любови, которая тогда еще жила в одном доме с Батюшкой. Она очень ласково встретила меня, стала угощать чаем, но я ничего не могла ни есть, ни пить. Наконец, Батюшка освободился. Я отдала ему книги. Сели за стол. Батюшка спрашивал меня о посторонних вещах, я отвечала ему, точно не чувствовала, что уезжаю. Хотелось что-то сказать на прощанье особенное, значительное, хотелось и от Батюшки тоже услышать что-нибудь, но ничего не выходило, чувствовалась какая-то неловкость. Ударили в Толмачах ко всенощной. Я стала прощаться. Батюшка молча благословил меня и ушел в другую комнату. Матушка благословила меня маленьким медным образком Знамения Божией Матери и подарила мне этот образок на прощанье.

Кончили звонить, и хотя мне нужно было спешить домой, я на минутку заглянула в храм. Красные лампадки ласково мерцали, блестел натертый пол. На певческом месте сидели Петр Федосеевич и Сергей Михайлович. Сергей Михайлович рассказывал что-то громким басом на ухо Петру Федосеевичу. Хлопала дверь, приходили богомольцы. Екатерина Васильевна уже стояла на своем посту у свечного ящика и продавала свечи, приветливо разговаривая с входящими. Вошла матушка Любовь, укутанная в несколько платков, и, бормоча что-то себе под нос, прошла на правый клирос. Наконец, сильно хлопнула дверь, это пришел Батюшка. Сергей Михайлович начал выкашливаться и громко сморкаться. Из алтаря послышалось такое знакомое: «Благословен Бог наш». Сергей Михайлович зачитал басом: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе…» Все было так привычно и так дорого, и я вдруг со всей остротой почувствовала, что я всего этого лишаюсь надолго…



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление